На 5–м Пермском международном фестивале моды я поглупела, как никогда. Только к третьему антракту зафиксировала собственный хищный прищур и многозначительно оттопыренную нижнюю губу. Где–то я это уже видела... Ну да! Ким Бессинджер, Анук Эме и еще не помню кто, но тоже — из кино «Прет–а–порте». Захотелось поиграть в модного журналиста! Потому что организаторы и участники конкурса наконец–то перестали играть в Высокую Моду. Надо же, как прочно я вошла в роль! Пока рефлексия окончательно не вернулась, попробую развить тему. Итак, в Высокую Моду на этот раз никто не играл. Возможно, именно поэтому на подиуме драмтеатра была действительно мода. Если первые фестивали напоминали концерты дизайнерской самодеятельности, то 4–й удивил чрезмерной осторожностью авторов (боюсь ошибиться, многие предпочли минимализм в пастельных тонах) и слишком серьезным отношением к своему творчеству. В этом году конкурсантам хватило самоиронии, чтобы рискнуть, и профессионализма, чтобы не выглядеть смешными. Понятно — то, что видели зрители фестиваля моды в Перми, по парижским и миланским меркам — вчерашний день. Но уже — не «прошлая неделя»! К тому же, если верить французскому историку моды Александру Васильеву, по европейским понятиям российской (не то, что пермской!) моды нет вообще: считается, что ее убили большевики в 1917 году. Был, вроде бы, Валентин Юдашкин, да и того, как проговорились на фестивале столичные гости, недавно со скандалом выгнали из Парижа... Пермские зрители в этот раз встретили коллекцию Юдашкина «Конец века» тоже довольно прохладно. Мои соседи по ряду перешептывались, что века–то меняются, а вот юдашкинские платья — нисколько. А ведь совсем недавно зал впадал в овацию от всего, что блестит! Так что фестивали моды в Перми сделали еще одно великое дело — воспитали у публики вкус. Конечно, класс столичных гостей фестиваля — и Виктории Андреяновой, и Игоря Чапурина, и Валентина Юдашкина (сколько бы мы ни злословили) — далеко не пермский. Но некоторым нашим модельерам, по...