Красота-Онлайн: Насколько модельер сегодня художник, а насколько ремесленник? Насколько он может себе самому позволить быть celebrity, а насколько он должен оставаться профессионалом и, если хотите, деловым человеком? Ваш образ очень многогранен, он и диктует такие вопросы.
Виолетта Литвинова: Для модельера, как художника-прикладника, который занимается костюмом, очень важно найти баланс между тем, о чем Вы говорили. Наша профессия – независимая. Может быть, к несчастью, ты должен быть всем в одном флаконе. Я вижу три слагаемых успеха: трудолюбие, талант и удача. Если что-то одно выпадает, у тебя начинаются большие проблемы. У кого они сочетаются, и может рассчитывать не только на успех, но и на то, что совершит какую-то революцию. Нужно при этом всегда задумываться о том, что ты не просто художник, который рисует и придумывает какую-то там одежду, но еще и соприкасаешься с огромным количеством людей в своей профессии. Профессии, кстати, очень сложной и неблагодарной. Нужно освоить ремесло, но без фантазии, без желания сказать что-то новое людям ты не сможешь «удивлять». В профессии дизайнера очень важно не просто создавать удобную и комфортную одежду, но и подать свой иной взгляд на моду. Если не всегда идеи оказываются понятными и доступными, наверное, это проблема художника.
Кр-Он: Модельеру самому-то комфортно в современном мире?
В.Л.: Никогда не было. Особенно сегодня, в эпоху глобализации, когда материальное благополучие вышло на первый план, художникам естественно живется очень непросто. И все равно, в эпоху всеобщего оболвания нужен кто-то, кто впереди планеты всей, кто создает авангард, который потом станет классикой.
Кр-Он: Непонимание стимулирует?
В.Л.: Конечно. Если в человеке очень сильный творческий порыв, если искусство становится жизненной потребностью, его предавать никак нельзя. Человеку художественного плана очень сложно потому, что ему нужно адаптировать свое видение к общепринятому. Поиск баланса между видением и понимаемостью – настоящая сверхзадача. Многие идут по пути: «А, пусть не понимают, а я такой. какой есть». Но профессия модельера в большей степени, чем профессия живописца, писателя или музыканта, связана с человеком, который живет в твоей одежде каждый день. Все свои безумные идеи ты должен применить к этому факту. Одно дело, когда ты делаешь одежду для себя, другое – для заказчика.
Кр-Он: А, может быть, заказчика нужно направлять своей волей и авторитетом художника?
В.Л.: Его нужно образовывать. Нашим людям до сих пор чудовищно не хватает образованности. Культурный уровень ведь даже ниже, чем в 1917 году. Как говорит моя мама: «70 лет учили, а толку никакого». Наша тенденция – быть похожими на соседа. Если ботинки с узкими носами, то уж у всех. Поэтому я и стараюсь донести до человека, то, что он не похож на другого. Приходят и говорят: «Сделайте, как там у Веры Петровны». Я отвечаю, что «извините, это не ко мне». Я могу сделать вещь, которая будет классически простой, но она будет индивидуальной и будет подходить именно этому человеку. Моя задача сделать человека красивее. Когда полная женщина пытается натянуть на себя обтягивающие брюки, я не могу это терпеть. Это пошло. Модельеры – как врачи. Мы лечим больных людей. Наша задача и показать, как должно выглядеть – но тактично, чтобы не обидеть, – и сделать так, чтобы с этим человеком было приятно общаться другим. Чтобы человек в ужасных обтягивающих штанах не не говорил, что это сделано у Литвиновой, но чтобы ему было комфортно.
Кр-Он: Вы лично насколько авторитарны?
В.Л.: Я не диктатор, абсолютно. Я диктатор только, когда делаю собственные коллекции. Там, за кулисами, я – монстр и могу снести голову любому, кто у меня на пути. Коллекции – это мои дети. Это и есть воплощение творческого духа, который нужно донести без огрех и недоразумений. В общении же с заказчиком я наоборот стараюсь настроиться на волну клиента. Здесь никакого диктата нет. Другой вопрос, что клиенты приходят с позицией: «Вы должны сделать так». Тут я стараюсь человека расслабить. Я понимаю, что у него может быть своя жизнь, следствием которой и является подобный подход.
Кр-Он: Меня всегда занимал такой вопрос. Многие модельеры сами выглядят скромно, даже, я бы сказал «антимодно». А вот те, кто занимается шляпами и лично исповедуют эксцентричный стиль одежды. Стивен Джон, например, Трейси, Вы… Почему это так?
В.Л.: Шляпники имеют больше возможностей, чем простой художник, который занимается костюмом в целом, выразить в малой форме головного убора свои самые безумные идеи. Шляпа, как дополнение, как аксессуар может быть самым эксцентричным. Когда дизайнер в этом ключе создает вещи, и его собственный стиль диктуется тем, что он должен подчеркнуть. Так он воспринимает окружающую действительность. Для одних костюм средство защиты, для других – привлечения внимания. Я думаю, что шляпники больше склонны к самовыражению. Огромное количество форм! Шляпы дают возможность фантазировать в разных направлениях. С одной стороны, изделие маленькое, в нем все на виду, и нужно не переборщить. С другой, можно воплотить все свои безумные идеи.
Это накладывает отпечаток и на отношение к костюму вообще. Я делаю уже вторую полноценную коллекцию. В них я тоже много работаю с формообразованием. Хочется придать ей некую особую форму, завуалированность. Может быть, не все это понимают, не все это читают. Сверхзадача создать новую форму костюма подчеркивается цветом, орнаментом.
Интервью: Арсений Загуляев
