Миниатюра по истории моды для одного актёра с оркестром. В главной роли - Александр Васильев.
Светлый рабочий коридор выставочного комплекса ЛЕНЭКСПО. За одной из дверей - простое помещение, белое в свете галогеновых ламп. Обычная офисная мебель. В коридоре слышны шаги и голоса, среди которых явно выделяется один - приятный баритон с неуловимо знакомыми игривыми интонациями.
- Я к вам иду!
Дверь распахивается, и актер в свете софитов влетает на сцену. Одет он в белую блузу с жабо и черный бархатный пиджак. Волосы элегантно взъерошены воском. Большие холёные руки. Крупные энергичные движения.
Главный герой не может жить без сцены. Накануне, на его первой лекции в этом сезоне был полный аншлаг. Модная публика, журналисты и дизайнеры, оставив привычные светские развлечения, в течение трёх часов, сидя за партами, слушают про эпоху Регентства, жустокоры, стиль шинуазри и брокар. Слайды смотрятся в полумраке, и Васильев просит убавить свет: " Мне нравится в темноте. Больше блестят глаза". А теперь вот мы - главные его зрители, слушатели, но у нас привилегированное положение! Мы можем задавать вопросы, на которые Александр с удовольствием отвечает для вас - для своей публики.
- Мы знаем, что вы часто бываете в нашем городе. Вы ощущаете какую-то определенную атмосферу, говорят, что наш город мрачный, серый?
- Я бываю в Санкт-Петербурге уже на протяжении 12 лет. Приблизительно дважды в год и считаю, что Петербург - это один из самых красивых городов мира. Но ни в коем случае не серый. Я нахожу Париж гораздо серее. Петербург совершенно не серый, во-первых, потому что стилистика фасадов более часто раскрашена в теплые тона, нежели в холодные. У вас очень много желтого, бежевого, розового, даже терракотового, и в этом смысле Петербург больше роднится с итальянскими городами по колористике. А стиль города диктует, во-первых, классические формы архитектуры и, соответственно, больше классических форм в моде, во-вторых, гораздо меньше яркости, которую мы часто видим в Москве, где направление купеческой моды, связанное с большим расцветом, чем в Петербурге, класса нуворишей, которые заняли ключевые места, как в центре, так и на окраине, делают Петербург более интеллигентным городом и более интеллектуальным.
- Именно в одежде?
- Да. Безусловно.
- Говорят, что Петербург более европеизированный город. В одежде это выражается как-то?
- Да, потому что вы ближе к Хельсинки, но с другой стороны Гельсинфурск никогда не был столицей мировой моды. И как раз направление финской моды у вас было очень сильно развито уже с 70-х годов, когда стали приезжать финские туристы сюда в изобилии, и их бомбили фарцовщики для того, чтобы продавать финскую одежду. Но она никогда не способствовала укреплению стиля здесь, эта одежда тепла, комфортабельна, но не модна.
- Считается, что в России достаточно мало людей обладает вкусом и чувством стиля, т.е. в общей массе люди одеваются серо и достаточно убого?
- Это абсолютная правда.
- Вам все-таки как русскому человеку по происхождению, не обидно?
- Мне обидно! Безусловно в последние годы наблюдается очень большой прогресс, в первую очередь, связанный с глянцевыми журналами, которые заполонили Россию и сделали свое дело. Они не только привили русским интерес к моде, но и сделали из них очень активных потребителей западной моды, потому что цель журналов заставить читателей покупать. Единственная цель журналов "Vogue", "Harper's Bazar", "l'Offciel", "Elle" сказать, что вы, как читатель, не можете больше жить без этой пары босоножек, без пары брюк, без этой блузки. Ваша жизнь не полна! И если вы хотите стать такими же потрясающими как всем известные голливудские звезды и если вы хотите жить такой же счастливой жизнь, то вам необходима Эта шубка "Gucci" и Эти очки "CD", потому что ваша жизнь совершенно изменится от этого. И, естественно, как вы только приобрели такую шубку, в следующем номере вам говорят, что такие шубки уже не в моде. Конечно же, сейчас надо срочно купить новую розовую шубку из щипаной норки под крокодила из дома "Dolce&Gobanna". И она действительно украсит и согреет вас. И только в этом случае поклонники, как из рога изобилия, посыплются на вас. Да, это сделано. И русские сглупили по этому поводу, потому что поверили глянцевым журналам. У нас очень доверчивый народ.
Затем, конечно, появилось огромное количество конкурсов моды. Начиная от одного из самых старинных "Адмиралтейская игла", который здесь проводится с 90 года. Потом все эти неукротимые моды, которые проводились в Риге, а затем гораздо позднее и "Smirnoff", который больше не существует, и "Русский силуэт". Они заставили и провинцию проснуться. И создавать свои коллекции. Например, я лично в Самаре провожу собственный конкурс "Поволжские сезоны Александра Васильева". Каждый год. Они пользуются очень большим успехом. Это региональный конкурс. Здесь участвуют молодые дизайнеры. Последний конкурс прошел 10-11 октября, где 54 дизайнера предоставили коллекции, 25 - вышли в финал. Ребята приехали из Москвы, Ульяновска, Тольятти, Оренбурга, Магнитогорска, Иваново, Уфы. У нас три секции: "модные показы", "показы театрального костюма" и "графика, рисунок, модные иллюстрации". Уникально то, что в России нет ни одного конкурса театральных костюмов. Вот в Самаре мы это впервые сделали. Конкурсу уже три года.
- Вы, как председатель жюри, чувствуете какие-то изменения?
- Огромные изменения. Появилось чувство актуальности моды, особенно в мини-коллекциях, которые делают студенты.
В прошлом году, когда были свежи теракты, в частности, на Дубровке, когда началась война в Ираке, тема мусульманской моды была самой актуальной в коллекциях. И в прошлом году я только и переживал шаровары, чадру, завязанное лицо, обувь с острым носом, песочные цвета. Конечно, тема милитари - хаки, песочные цвета, жилеты, кепки, бейсболки. Тема американского военного снаряжения была самой главной. Сейчас, когда война закончилась, и теракты более-менее прекратились, тема мира стала самой трепещущей. Буржуазная радость бытия. В конкурсе у нас было три коллекции на тему фальшивой Chanel: большое количество цветочных узоров, рюш, розовые костюмчики, и четыре коллекции на тему Китая.
- А это отражает общемировые тенденции?
- Да, безусловно. Например, сейчас в мире очень сильна испанская тема - рюши, воланы, цветочные рисунки. И, конечно, после войны все хотят найти что-то жизнерадостное и заставить людей купить другое. Например, милитари продавалось два года подряд и уже изрядно всем надоело. В мужской моде тоже очень много буржуазной респектабельности. Даже я купил себе костюмчики в полосочку, что мне так не характерно, но стал носить именно вот в этом сезоне.
- Сейчас в моде 50-60е года. Значит, мода постоянно возвращается?
- Мода кардинально меняется только во время войны и революции. А так постоянно идет копание в прошлом. Можно подумать, в 19 веке она не возвращалась. Мода всегда копается в прошлом и всегда топчется на месте, но так как материалы новы, а технологии действительно бегут впереди моды, возникают новые ткани, новые цветовые сочетания, новый дизайн аксессуаров. Учитывая то, что теперь все делается не руками, а машинами, то, конечно, возникают и новые формы обуви, и новые формы сумок, и новые формы отделок. Нельзя сказать, что мода копирует прошлое, что называется один к одному. Все это творческая интерпретация. Но по тенденциям, допустим, ничего нового нет и в 60-х годах, потому что мы их уже видели в 91 году и в 96 году и в 50-х.
- То есть Вы считаете, что мода в 21 веке развивается с той же скоростью, что и в прошлом, позапрошлом веках?
- Безусловно. Вы думаете, мы чем-то уникальны? У нас только средства связи изменились. Распространение моды идет гораздо быстрее, потому что существует фэшн-тв, интернет, но не смена. Сейчас о коллекциях мы узнаем в тот же день, когда их показали, но это не значит, что все население переодевается. Улица не переодевается все-таки. Мода, конечно, не для всех. Для всех одежда, согласен. Но смена стиля идет гораздо медленнее, чем те модели, которые предлагают. Ведь предлагать можно все, что угодно - и это вовсе не значит, что эти предложения найдут какой-то спрос.
- А почему мода не для всех?
- Это элитарное понятие. Мода для модников. А не для всех. Для всех - это рисовая каша, котлеты, шапка вязаная. А мода - нет. Мода для тех, у кого есть время и деньги. Это два главных условия. Время для того, чтобы одеваться, а деньги для того, чтобы это все приобретать.
- Вы любите стиль vintage?
- Да, очень. Вот, смотрите, сейчас на мне vintage - рубашка начала 80-х и шляпа конца 60-х. С удовольствием их ношу. Vintage был популярен всегда, не было такого времени, чтобы vintage был не популярен. Когда я приехал в Париж 22 года назад, все одевались только в vintage. И это вообще было поголовно, гораздо больше, чем сейчас.
- Как вещи становятся вещами vintage?
- Это вещи, которые люди бесплатно сдают на "Красный крест" мешками. "Красный крест" сортирует эти вещи, потому что написано "для бедных в Африке", но понятно, что пальто в Африке никому не пригодиться. Их сортируют по типу вещей: галстуки отдельно, котлеты отдельно, мухи отдельно. И затем на вес их продают фирмам, которые перепродают это в специальные магазины vintage. И, скажем, я продаю тонну пальто. Эта тонна на вес стоит столько то. Ее покупают, и дальше магазин покупает 20 кг. блузочек. В vintage попадает все, что угодно. И более изысканный vintage уже в этих магазинах можно выискать или по цветовым сочетаниям или по формам или по маркам, что бывает очень редко. Есть другой тип vintage, это тип старой комиссионки, когда богатые или менее богатые дамы и господа приносят свои фирменные вещи, например, старые вещи Gucci или CD или YSL, и уже за большие деньги индивидуальные вещи сдают на комиссию. Эти вещи уже продаются как марочный vintage. Естественно, первый тип более дешевый.
Но это было всегда. Раньше только такие продавцы назывались старьевщиками, татары занимались этим. В 19 веке это называлось "старье берем". Старьевщики ходили по дворам Петербурга и кричали: "старье берем!" Клали большую простынь, и туда им сваливали старую одежду. Покупали они ее за копейки и перепродавали на блошином рынке, который так назывался потому, что одежда продавалась с блохами. Люди же не мылись, например, в 18 веке и вещи часто были с блохами. Vintage был всегда. Нельзя забывать историю.
- У вас большая коллекция одежды. Где вы ищете такие вещи?
- Собирать ее я начал где-то с 15 лет. У меня около 10 тысяч единиц. Бывает, я покупаю вещи на аукционах, на рынках. Мне очень много дарят. Например, приносят пакет, букет цветов и записку: "от поклонницы". Не говорят от кого.
- А вы догадываетесь от кого такой сюрприз?
- Никогда. Например, сейчас читаю лекции в ЛенЭкспо, и там сидит около 150 человек. Как же я могу догадаться, кто из этих дам с блеском в глазах мне преподнес презент. Часто дамы смотрят на меня и влюбляются, я это прекрасно знаю. У меня есть харизма. Я не самый противный, я это понимаю. Ведь каждой даме хочется романтически помечтать.
- Свою коллекцию не хотите в Петербург привести?
- Я хочу, но таможенные правила в России еще не способствуют таким большим перемещениям, а она, как старое вино, с возрастом все лучше и лучше становится. Мне предлагал господин Гусев выставить ее в Мраморном дворце Русского музея, но не конкретизировал. Так же мне предлагали выставить ее в музее изобразительного искусства им. Пушкина в отделе для частных коллекций, но конкретно ничего не предлагали. Я думаю, это будет открытие для многих увидеть частную коллекцию таково масштаба, наполненную вещами таково характера.
- А сейчас коллекция где?
- Под Парижем она находится в специальном хранилище, которое я за свои личные деньги снимаю. Коллекция в деревне.
- Можно ли потому, как человек одет, составить о нем представление?
- Конечно. Но больше по интерьеру. Интерьер всю правду нам говорит. Для того, чтобы узнать человека я иду к нему домой. Никогда не могу узнать ни по разговору, ни по письму, ни по одежде. Они могут нарядиться. А вот когда я прихожу к ним домой, я узнаю про них все. Я вижу все. Какие книжки стоят, какие пластинки лежат, кто по телефону звонит, что на стенках висит, какие картины, какая мебель.
- У вас без сомнения большой гардероб. Где вы храните свои вещи?
- В каждой стране, где я работаю. Есть гардероб в Москве, где у меня квартира, есть в Литве, где у меня имение, есть в центре Франции, где у меня тоже имение. Вещи я стараюсь не перетаскивать.
- Вы спонтанно с утра решаете, что надеть?
- Не спонтанно. Обычно я знаю, куда я иду, и мой внешний вид продумываю с вечера. Еще зависит от того, что прислуга приготовила, что было поглажено, что было зашито.
- Вы помните каждую вещь своего гардероба?
- Более-менее, иногда я забываю.
- А любимая вещь, какая?
- Я вообще костюмы раньше никогда не носил, то есть брючные костюмы с пиджаками. Только в этом году начал носить. И еще, представляете, я первую свою пару джинсов купил летом этого года. У меня не было раньше джинсов.
- Какие они?
- Какой-то французской марки. Темно-синего черноватого цвета, не вытираются. Классические. Как в 52 году. Теперь я знаю, как это удобно!
- А что натолкнуло вас на покупку джинсов?
- Изменения в моей личной жизни?
- Как вы представляете себе идеальную современную женщину? Как она должна выглядеть?
- Она должна быть самодостаточной. Не зависеть от мужчин. У нее должны быть горы интеллекта. Она должна иметь массу обаяния, тонны юмора, обладать компанейским характером. Она должна быть другом, а не соперницей с мужчиной в смысле эгоцентризма или профессионализма.
- А выглядеть?
- На вкус и цвет товарищей нет.
- Нет, ну, по вашему лично мнению?
- Рыжая с зелеными глазами. Я больше люблю классические одежды. Я не очень люблю мини-юбки. Мне кажется это очень вульгарно.
- Насколько наши молодые дизайнеры востребованы на Западе?
- Никак не востребованы, потому что никто не знает, что они есть, что они существуют. Для начала им надо всем выучить язык, потому что когда дизайнер не может ничего сказать, с ним никто и разговаривать не будет. Им надо быть в курсе того, что происходит. Я рекомендовал некоторых наших дизайнеров во Франции. Их попросили принести экземпляры своих вещей. Они наткнулись на то, что из коллекции уже что-то продали, и они не могут повторить. Никто не может повторить, потому что кусок ткани, который они нашли, был у них только один, потому что от них ушла портниха, у них болит нога, у них течет кран и т.д. И еще у всех одна очень важная проблема, когда дело доходит до заказа, они абсолютно не знакомы с градацией размеров. На Западе не нужна эта уникальная вещь. Им нужно более-менее коллекционное производство. Допустим, им надо от 10 до 100 экземпляров одной и той же вещи, которую они смогут продавать. Наши дизайнеры не готовы к этому. Им не хватает технической базы.
Мода - это бизнес. Это не художественное творчество. Мода - это создать и продать.
www.vasiliew.com
